Ореол смерти [= Последняя жертва; Триумф смерти ] - Нора Робертс

Он был огромного роста и имел внушительный вес, пугая преступников своей массивной фигурой и устрашающей ухмылкой. За всю карьеру Тиббл не допустил ни одного промаха и был полицейским до мозга костей.

У него было крупное лицо с квадратной челюстью, руки, как вертолетные лопасти, и суровый характер.

Еве он нравился, хотя в глубине души она его немного побаивалась.

— В какой же куче дерьма мы оказались, лейтенант!

Ева предстала перед ним в сопровождении Фини и Уитни. Но понимала, что этот бой ей придется выдержать в одиночку.

— Сэр, Дэвид Анжелини находился на месте преступления в тот момент, когда была убита Луиза Кирски. У нас имеется видеозапись. На время, когда были совершены два предыдущих убийства, твердого алиби у него нет. У него значительные долги, и кредиторы на него наседают. После смерти матери он должен получить солидное наследство. Известно, что она отказалась оплатить его долги.

— Деньги — мотив старый как мир. Но каковы могли быть мотивы еще двух убийств?

«Он прекрасно знает, что это наше слабое место! — подумала Ева. — Обо всем ему наверняка докладывали».

— Анжелини знал Меткальф, бывал у неё дома, собирался заключить с ней контракт. Ему необходимо было ее уломать, но она набивала цену. Третье убийство было совершено по ошибке. Мы подозреваем, что его жертвой должна была стать Надин Ферст, которая по моей просьбе и при моей поддержке освещала ход расследования на «Канале 75». Он был знаком и с ней.

— Да, вроде все должно сходиться… — Стул под Тибблом угрожающе скрипнул. — Анжелини находился на месте одного из преступлений, вы нашли мотивы, установили его связи с жертвами. Но на ноже, который вы сочли орудием убийства, оказались следы крови только самого Анжелини: как выяснилось, он недавно порезал палец. Так что конкретных доказательств у вас нет.

— Пока нет.

— Зато у вас есть признание — правда, не от подозреваемого.

— Это признание — попытка направить следствие по ложному пути, — вставил слово Уитни. — Отец хочет защитить сына.

— Это вы так думаете, — сказал Тиббл невозмутимо. — Но признание зафиксировано, мало того, о нем стало известно средствам массовой информации. Итак, психологический портрет не подходит, признание получено не от того человека, оружие тоже не то… Мне кажется, что офицер, возглавляющий расследование, слишком поторопился с выводами.

Ева хотела было возразить, но он знаком велел ей замолчать.

— Я вам скажу, что думает публика, следящая за теленовостями. Семью, которую постигло несчастье, осаждают полицейские. Доказательств никаких. И три убийства не раскрыты.

— Но с тех пор, как Дэвид Анжелини оказался за решеткой, ни одного нового убийства не произошло.

— Вы что же, считаете это доказательством его вины? Полагаю, суд в сложившихся обстоятельствах выступит против содержания Анжелини под стражей. — Он обвел взглядом всех присутствующих. — Вы, Фини, считаетесь у нас компьютерным гением. Как вы думаете, каковы наши шансы, если мы завтра передадим дело Анжелини в суд, обвинив его в неоказании содействия следствию и попытке дать взятку?

— Пятьдесят на пятьдесят, — пожал плечами Фини. — Или еще меньше, принимая в расчет сегодняшний репортаж этого кретина Морса.

— Совершенно с вами согласен. Так что придется выпустить его.

— Выпустить?! Сэр…

— Если мы предъявим ему эти обвинения, то добьемся только одного: окончательно испортим свою репутацию в глазах общества. Симпатии публики будут на стороне сына трагически погибшей прокурора Тауэрс. Отпустите его, лейтенант, и копайте дальше. Но установите за ним наблюдение, Уитни. И за его отцом тоже. Я хочу знать о каждом их шаге. Да, и найдите, откуда идет утечка информации, — добавил он жестко. — И когда выяснится, какая сволочь выдала сведения Морсу, я лично с ним поговорю. А ты, Джек, держись пока что от Анжелини подальше. Сейчас не время выказывать свои дружеские чувства.

— Я собирался побеседовать с Мириной. Хотел уговорить ее не давать больше интервью.

— Поздно уже уговаривать, — заметил Тиббл. — Сейчас главное, — обнаружить орудие убийства и следы крови. И, ради всего святого, сделайте это до того, как кому-нибудь еще перережут горло!

Голос у него был зычный, и приказы раздавать Тиббл умел.

— Фини, покажите, на что вы способны. Снова проглядите имена в записных книжках жертв, проверьте, были ли у них общие знакомые с Ферст. Найдите кого-нибудь, кого могли заинтересовать все трое. Это все, джентльмены. — Он встал из-за стола. — Лейтенант Даллас, задержитесь на минуту.

— Позвольте высказать свое мнение, шеф, — обратился к нему Уитни. — Как непосредственный начальник лейтенанта Даллас, считаю ее ведение расследования образцовым. Несмотря на трудные обстоятельства, она делала все, что было в ее силах.

Тиббл нахмурился.

— Уверен, что лейтенант по достоинству оценила твою речь, Джек. Больше я вас не задерживаю… Мы с Джеком многое пережили вместе, — пояснил он Еве, когда Уитни и Фини вышли. — А теперь он думает, что, раз я занял место этого подонка Симпсона, то с удовольствием отдам вас на растерзание собакам-журналистам. — Он пристально посмотрел на Еву. — Вы тоже так думаете, Даллас?

— Нет, сэр. Но вы могли бы это сделать.

— Мог бы… Ну что, напортачили вы с расследованием, лейтенант? — Он потер затылок.

— Возможно. — Упрек был заслуженный, но горький. — Если Дэвид Анжелини невиновен…

— Это суд решает, виновен или нет, — перебил ее Тиббл. — Ваше дело — собирать доказательства. Надо признать, кое-что интересное вы нашли. Узнали, что этот парень оказался на месте убийства Кирски. Даже если он ее не убивал, все равно — видел, как зарезали женщину, и смылся. Его за это не похвалят.

Тиббл сплел пальцы и стал пристально их разглядывать.

— Знаете, в каком случае я бы отстранил вас от расследования? Если бы вы распсиховались именно по поводу Кирски. — Ева хотела было что-то сказать, но промолчала. — Да-да, лучше держите рот на замке, — усмехнулся он. — Вы ведь решили половить его на живца и рассчитывали, что он клюнет на вас? В молодости я сам такое вытворял. Хуже то, что он наживку не заглотил и погибла женщина, отправившаяся в магазин за сигаретами. Вы считаете себя виновной в этом, лейтенант?

Ева хотела было солгать, но ответила честно:

— Да.

— Забудьте об этом, — велел Тиббл. — В этом деле одно плохо — слишком много эмоций оно у всех вызывает. Джек горюет, вы чувствуете себя виноватой… И поэтому от вас обоих пользы маловато. Горюйте, раскаивайтесь, но только после того, как его поймаете! Ясно?

— Да, сэр.

Он удовлетворенно улыбнулся.

— Учтите: не успеете вы отсюда выйти, на вас кинутся репортеры.

— Я сумею с ними разобраться.